Июль 2010

К группе шипящих звуков относят звуки ш, ж, ч, щ.

Звук ж согласный, звонкий, твердый. Парного ему мягкого звука в русском языке нет.

При произнесении звука ж в норме органы речи принимают следующее положение:

* губы несколько выдвинуты вперед;
* кончик языка поднят к небу (к альвеолам), но не касается его, образуя щель;
* боковые края языка прижимаются изнутри к верхним коренным зубам или твердому небу, не пропуская по бокам струю выдыхаемого воздуха. Таким образом, язык принимает форму ковшика или чашечки.
* голосовые связки сомкнуты и колеблются под напором струи выдыхаемого воздуха;
* воздушная струя выдыхается равномерно посередине языка, она сильная, широкая, теплая, легко ощущается тыльной стороной руки, поднесенной ко рту.

Любое отступление от правильного артикуляционного уклада ведет к искажению звука. При постановке звука основной нашей задачей является создание у ребенка правильной артикуляции данного звука.

Исправление замен л другими звуками на подготовительном этапе осуществляют сразу по нескольким направлениям: учат различать на слух звук л и его заменитель, осознавать разницу в их артикуляции, четко выполнять движения языком, необходимые для правильного произношения звука л. Но в отдельных случаях упражнения для языка и губ имеют свои особенности.

Замена звука Л звуком Й.

При этом нарушении кончик языка остается внизу, вместо того чтобы подниматься за верхние резцы, а средняя часть спинки выгибается вверх дугой, вместо того чтобы опускаться. «Мышка весеё жия, на пуху в угью спая.»

При замене л на й ребенка учат удерживать кончик языка за зубами, крепко прижимая его к верхним резцам, опускать среднюю часть спинки языка, а заднюю поднимать. Чтобы язык принял такое положение, ребенка просят просунуть кончик языка между передними зубами и сказать протяжно ы или при открытом рте положить на среднюю часть языка круглую пластмассовую трубочку, а кончик языка поднять за верхние резцы.

Замена звука Л звуком У.

При этом нарушении активное участие в образовании звука принимают губы, а не язык. Взрослые часто затрудняются сказать, как ребенок произносит звук л, потому что, вытягивая губы вперед, как при звуке у, он быстро переходит к следующему звуку в слове и слушающий не успевает заметить, как произносится звук. Но если предложить ребенку протянуть звук л, будет легче заметить движения его губ. «Мышка весеуо жиуа, на пуху в угуу спауа.»

При замене л на у, нужно прежде всего довести до сознания ребенка, что губы не должны двигаться. Для этого ему предлагают посмотреть в зеркало на свои губы при неоднократном произнесении слога ла. Затем взрослый сам произносит этот слог и обращает внимание ребенка на то, что губы не вытягиваются вперед, язык все время виден — он опускается сверху вниз. Ребенку говорят: «Твои губы непослушные. Ты хочешь, чтобы они не вытягивались вперед, а они делают по-своему. Давай научим их слушаться. Прикажем губам: вытягивайтесь трубочкой вперед! (Ребенок легко выполняет знакомое ему движение.) А теперь растяни губы. Как будто ты улыбаешься (это тоже не затрудняет ребенка). Вот видишь, губы стали послушными, потому что ты сказал им, что они должны делать». Упражнение повторяют несколько раз, пока ребенок не научится легко переключаться с одного движения на другое в быстром темпе. «А теперь поработаем языком. Посмотри, что будет делать мой язык». (Взрослый поднимает язык за верхние зубы, крепко прижимает его кончик, потом опускает. Губы все время находятся в положении улыбки). Сделай и ты так». Ребенок несколько раз повторяет упражнение, а взрослый следит, чтобы он не загибал кончик языка внутрь.

Замена звука Л звуком Ы.

Задняя часть спинки языка поднята, а кончик опущен. Дети не замечают, что заменяют звук, а взрослые нередко считают, что звук л пропускается. «Мышка весеыо жиыа, на пуху в угыу спаыа.»

В этом случае с ребенком проводится работа как при отсутствии звука л.

Замена звука Л звуком В.

Язык не принимает участия, к верхним резцам двигается нижняя губа. Дети и взрослые часто считают, что это не недостаток речи, а лишь нечеткость произношения звука л. «Мышка весево жива, на пуху в угву спава.»

При замене л на в необходимо затормозить движения нижней губы. Для этого ребенка учат сначала опускать ее, обнажая зубы, и удерживать в таком положении под счет от 3 до 5, потом поднимать к верхним зубам. Эти движения повторяют несколько раз. Если у ребенка не получается, используют механическую помощь: опускают и поднимают нижнюю губу указательным пальцем, поставленным под нее.

Замена звука Л звуком Г.

Кончик языка не поднимается к верхним резцам, а опускается и оттягивается от нижних резцов, задняя часть спинки языка поднимается и упирается в мягкое небо, вместо того чтобы только приподниматься. «Мышка весего жига, на пуху в уггу спага.»

При замене л на г ребенку показывают, в чем ошибки его произношения и чем оно отличается от правильной артикуляции. Взрослый говорит: «Скажи ла, ла, ла… (ребенок произносит «га», «га», «га»). Видишь, как далеко ушел твой язык? Посмотри, где он у меня. Он прижат к верхним зубам. Сделай и ты так. Скажи ы, но не опускай язык, а подержи за зубами, вот так (слышится звук похожий на л).

Постановка и автоматизация звука л проводятся, как и при его отсутствии.

При заменах звука л другими необходимо провести полную дифференциацию (в изолированном положении, слогах, словах, фразовой речи) этого звука и его заменителя.

При боковом произношении р вместо правильного звука слышится рль, это происходит от быстрого соединения звуков р и ль.

Кончик языка при таком произношении р не колеблется, язык весь повернут так, что одна его боковая сторона прижата к верхним зубам, а другая при прохождении воздушной струи свисает и создает своеобразный призвук. Такое произношение р часто сочетается с боковым произношением шипящих и свистящих звуков, но иногда является и самостоятельным искажением.

Если попросить ребенка произнести звук р протяжно, он или совсем не сможет этого сделать, или будет слышаться долгий нечистый звук ль. Посмотрев на артикуляцию ребенка, Вы увидите, что кончик языка прижат кверху и не вибрирует и что колеблется боковая сторона языка. Колебание может быть настолько сильным, что снаружи бывает видно, как дрожит щека.

Подготовительный этап

Подготовительный этап начинаем с гимнастики языка и губ. При р боковом обычно ослаблены мышцы одной половины языка, и для достижения правильной артикуляции требуется продолжительная работа. Различные упражнения для мышц языка проводятся в течение длительного времени, даже на этапе постановки звука.

Вопросы, которые задают малыши, могут быть причудливы и неожиданны. Интересно, что хочет услышать в ответ ребенок, который спрашивает: «Куда едут машины?», «Где живут микробы?», «Почему зима?» или: «Что такое развод?» Чаще всего это вопросы возникают, когда малыш пытается понять связь между разными вещами и событиями, начинает понимать, что все, происходящее вокруг, не случайно.

Ребенок достигает возраста «почемучки», и у родителей начинаются тяжелые времена. Ответить на все вопросы необходимо. Но как сделать это грамотно: так, чтобы не запутать малыша еще больше? Ведь взрослые знают столько всего про машины, микробы, погоду и разводы, и не только с научной или юридической точек зрения, но и из собственного жизненного опыта. Однако малыш, которому едва исполнилось четыре года, вовсе не нуждается в сложных объяснениях. Ему нужны понятные, доступные слова, а не перегруженный сложными терминами ответ. Из длинной подробной лекции о микробах, двигателях и физиологии ребенок сможет выделить два-три важных для него момента и связать их между собой. Но все же не усложняйте свой ответ длинными техническими подробностями, которые ребенок не сможет понять, поскольку еще слишком мал для этого…

Если ребенок задает вам вопросы, это значит, что вы стали для него довольно значимым и авторитетным человеком, который владеет нужной ему информацией и хорошо ориентируется в том, что ему интересно. Вопросы ребенка взрослому — проявление уважения и доверия к опыту и компетенции старших. И хотя порой от них хочется спрятаться, прикрывшись свежей газетой или срочным разговором, побыть наедине со своими мыслями, решить накопившиеся проблемы, вы должны реагировать на исследовательский азарт малыша, который иногда не дает «бедным» взрослым ни минуты покоя!

Цель данного этапа — добиться правильного произношения звука во фразовой речи, то есть в свободной, обычной.
Здесь перед Вами стоит задача – постепенно, последовательно ввести поставленный звук в слоги, слова, предложения (стихи, рассказы) и в самостоятельную речь ребенка. К новому материалу можно переходить только в том случае, если усвоен предыдущий.
При автоматизации звука в слогах мы соединяем закрепляемый согласный с гласными а, ы, о, у сначала в прямых слогах: са, сы, со, су, затем в обратные: ас, ыс, ос, ус, далее в слоги, где звук находится между гласными: аса, асы, асо, асу, ыса, и, наконец, в слоги со стечением согласных (берутся те согласные звуки, которые не нарушены у ребенка): сто, ста, спа, сма, сны, ско.
Автоматизация звука в словах – это выработка нового навыка, требующая длительной систематической тренировки. Поэтому на каждое положение звука в слове – в начале, середине, конце – подбирается по 20–30 картинок (можно схематично нарисовать самим). Подбор картинок соответствует принципу подбора слогов, то есть берутся картинки, в названия которых входят в той же последовательности отработанные слоги (прямые, обратные, со стечением согласных). За одно занятие дается 10–16 слов, при этом каждое проговаривается 4–5 раз с выделением автоматизируемого звука (он произносится более длительно).
Автоматизация звука в предложениях проводится на базе отработанных слов, в той же последовательности.

1. Продолжать учить ребенка различать неречевые звуки.
2. Подготавливать ребенка к усвоению звуко-слогового ряда путем формирования пространственно-временных представлений.
3. Произвести слухо-произносительную дифференциацию звуков [А], [О], [И], [У], обратив особое внимание на сравнение следующих пар: [О] — [У], [А] — [О].
4. Формировать фонематические представления ребенка на материале звуков [А], [О], [У], [И].
5. Закрепить навык определения места гласного звука в ударной позиции в слове (начало, середина, конец слова).
6. Учить анализировать звуковой ряд из четырех элементов.
Задание 1. Дидактическое упражнение «Продавец и покупатель» (развитие слухового внимания).
Взрослый насыпает в непрозрачные банки крупу: манку, гречу и горох. Ребенок (покупатель) просит продать ему какую-нибудь крупу. Взрослый (продавец) предлагает ребенку выбрать нужную крупу по звуку (ребенок трясет банку и угадывает по характерному звуку, что это за крупа).
Задание 2. Дидактическое упражнение «Перед — между — после» (уточнение пространственно-временных представлений).
Взрослый называет ряд цифр от 1 до 10 и спрашивает, какая цифра в ряду первая, последняя, какая цифра стоит перед цифрой 7, после нее, между 8 и 10? (Игра проводится без зрительного подкрепления.)
Задание 3. Уточнение и дифференциация звуков [А], [О], [У], [И].
Взрослый произносит имена девочек, а ребенок называет первый звук в каждом имени: Аня, Оля, Уля, Ира.
Повторить вместе с ребенком артикуляцию гласных звуков. Их символы, обозначение (красными кружками). Почему они называются гласными?
Дидактическое упражнение «Угадай звук по описанию».
Взрослый показывает артикуляцию знакомого гласного звука, а ребенок угадывает, какой это звук, например, губы вытягиваются трубочкой — звук [У].
Взрослый показывает артикуляцию звукового ряда, а ребенок угадывает по беззвучной артикуляции, что «сказал» взрослый (например, «трубочка-улыбка» — УИ).
Взрослый просит ребенка послушать внимательно и повторить за ним серию звуков: АИУ, УИА, ИОАУ…
Задание 4. Дидактическое упражнение «Хлопни в ладошки».
Взрослый предлагает ребенку внимательно послушать произносимые гласные звуки и хлопнуть в ладошки только на определенный звук (например, на звук [А]):
а, и, а, о, и, у.
Аналогично игра проводится и с другими звуками.
Задание 5. Прослушать ряд слов и назвать лишнее (начинающееся с другого звука):
Аня, август, осень, апельсин; Оля, овощи, уши, окна; Ира, ива, Инна, утка; усики, утка, осень, ушки.
Задание 6. Дидактическое упражнение «Подари подарки Ане, Уле, Оле, Ире» (вспомнить слова, начинающиеся со звуков [А], [У], [О], [И]).
Задание 7. Рассмотреть картинки, которые ранее были наклеены в тетрадь, и называть предметы, начинающиеся на звуки [А], [О], [У], [И].
Задание 8. Дидактическое упражнение «Выбери картинки». Взрослый предлагает ребенку из ряда нарисованных предметов выбрать те, названия которых начинаются на определенный звук (например, на звук [А]).
Задание 9. Вспомнить загадки, стихи на звуки [А], [О], [У], [И].
Задание 10. Взрослый просит ребенка закончить одним словом предложения; назвать первый звук в каждом из этих слов. В качестве подсказки можно использовать картинки.
На крышу поставили телевизионную… (антенну). Солдат стреляет из… (автомата). У зайца длинные… (уши). Ученик учит… (уроки). Наступила золотая… (осень). В огороде выросли…(овощи). Маша вдевает нитку в… (иголку). Маше купили новую… (игрушку).
Задание 11. Взрослый произносит слово и предлагает ребенку указать в нем место определенного звука (начало, середина, конец слова), используя карточку и красный кружок.
[А]: август, рука, мак; [О]: Оля, кот, пальто; [У]: уши, пишу, суп; [И]: Ира, рис, сапоги.
Задание 12. Взрослый произносит начало слова и просит ребенка договорить последний слог, назвать последний звук:
кенгу… (ру), сапо… (ги), моло… (ко), ру… (ка).
Задание 13. Упражнение для развития координации речи с движениями.
Мы в лес пошли, — Ребенок марширует.
Топор нашли, — Остановился.
Дрова рубили — Ноги — на ширине плеч, руки — в «замок»-
- Ах! Ох! Ух! Их! — Энергичные наклоны.
Задание 14. Закрепление знания букв А, О, У, И. Упражнения для пальцев: буквы А, О, У из пальчиков (см. темы № 1, 2, 3, 4);
повторить шуточные стихи про эти буквы, вспомнить, на что еще они похожи;
повторить игры с буквами А, О, У, И.
Задание 15. Анализ звуко-буквенного ряда из четырех элементов: АОУИ, ИУАО, УИОА, ОАУИ и т.д.;
Выкладывание схем из красных кружков; составление буквенных рядов по заданию взрослого, чтение (цель: формирование навыка плавного слитного чтения буквосочетаний из разного количества гласных), списывание, письмо печатными буквами под диктовку.

Произнесение слов в этом возрасте тоже имеет особенности. Маленький ребенок один и тот же звук в одном сочетании произносит, а в другом искажает, либо совсем пропускает. Например, легко произносит звук Р в сочетании с гласными звуками (рука, роза), и не выговаривает в сочетании с согласными ( тамвай — трамвай, клыша — крыша). В русском языке малышам с трудом дается произношение двух-трех рядом стоящих согласных звуков, и, как правило, один из этих звуков или пропускается, или искажается, хотя изолированно ребенок эти звуки произносит правильно. Часто в слове один звук, обычно более трудный. Заменяется другим, имеющимся в том же слове («мумага», «бабака», «форааппарат» и т.п.) Иногда эти замены не связаны с трудностью произношения звука: просто один звук уподобляется другому, потому что ребенок быстрее уловил его и запомнил. Очень часто дети делают перестановку звуков и слогов в словах: «клювка» (клюква), «аплесин» (апельсин).
Таково, в общих чертах, произношение младших дошкольников.
В среднем дошкольном возрасте (4-4,5 года) в речи почти исчезает смягчение, оно наблюдается лишь у немногих. У большинства уже появляются шипящие звуки (Ш, Ж, Ч), сначала они звучат нечисто, но постепенно дети овладевают ими вполне, хотя для этого возраста характерна неустойчивость произношения. Дети произносят звуки то правильно, то неправильно: «сейчас», а через минуту «сейцас», или «жук зуззит». В одном звукосочетании ребенок звук произносит, а в другом еще нет. «Мальцик», и тут же «часы». Интересно, что у некоторых детей этого возраста наблюдается непомерно частое использование звуков Р, Ш, Ж, когда они переходят к правильному произношению этих звуков, например: «горубой» (голубой), «родка» (лодка), «шад» (сад), «жонтик» (зонтик) и т.п. Ребенок заменяет новым звуком те звуки, которые сами раньше являлись заменителями. Если вместо «р» он произносил «л», то теперь он делает обратную замену, не сразу понимая, где она нужна, а где — нет.
Большинство детей среднего дошкольного возраста уже произносят звук «р», но он еще недостаточно автоматизирован в речи. Пропускается звук «р» в словах редко, чаще он заменяется другими звуками: л, ль, й. Словопроизношение детей в 4-5 лет тоже становится чище. Как и звукопроизношение, реже встречаются перестановки и уподобления звуков, слогов, почти исчезают сокращения слов.
Большинство детей старшего дошкольного возраста (от 6 до 7 лет) говорят правильно, но все же у некоторых встречается нечистая речь (15-20%). Речевые недостатки этой возрастной группы выражаются в искажении шипящих звуков Ш, Ж, Ч, а также Ф и Л, причем здесь уже нет неустойчивости, характерной для детей среднего дошкольного возраста. Чаще всего старшие дети заменяют один звук другим. Картавость, шепелявость становятся привычными.
Встречаются и более серьезные отклонения: заикания, сложная дислалия, но они составляют сравнительно небольшой процент среди всех случаев речевых недостатков. И все же у многих детей 6-7 лет встречается неправильная расстановка ударений, «проглатывание» окончаний слов. Часто небрежность в словопроизношении объясняется подражанием речи взрослых: «яблуко», «мине», «ходить», «фатить».
Почти все личностные качества: вкусы, привычки, характер, темперамент закладывается у человека в детстве. И немалую роль в становлении личности играет речь.
В раннем детстве мы можем заметить, какой у ребенка формируется характер. Представим себе ребенка с дефектом речи, который не посещает детский сад. Он не испытывает по этому поводу никаких переживаний. Сверстники не смеются над ним, не дразнят его. Он раскован, разговорчив, охотно общается. Точно такой же ребенок, посещающий детский сад, будет подвергаться насмешкам, обидным замечаниям, в концертах на детских утренниках такие дети не участвуют, воспитатели не допускают их на выступления. Ребенок обижен, он не чувствует себя равным среди других детей. Постепенно он будет стараться при удобном случае отмолчаться или ответить односложно, он постарается не принимать участия в речевых играх. Характер у него сформируется замкнутый, он будет молчуном, неуверенным в своих силах, и, став взрослым, выберет себе профессию, которая не потребует частого и интенсивного общения с людьми. А потом и у него появятся дети, которые будут воспитываться в так называемой нездоровой речевой среде.
Есть большая вероятность, что у ребенка сформируется неправильное звукопроизношение, когда в семье кто-то из родителей, или брат, или сестра имеют дефекты произношения.
Что значит «усвоить звуковую сторону языка»? Это значит научиться произносить и воспринимать фонематические единицы языка: слова, слоги, звуки, а также интонацию, представляющую собой единство взаимосвязанных компонентов: мелодики, длительности, интенсивности, темпа речи и тембра произнесения. Освоение правильной интонации в совокупности с ударением — особенно важный аспект развития речи.

Мутизм и сурдомутизм относят к невротическим нарушениям речи.
Мутизм имеет различную выраженность и нозологическую окраску. Публикаций, посвященных мутизму, очень мало, можно сказать, практически нет. Представленный материал собирался мною по крупицам на протяжение нескольких лет. В начале статьи цитируется книга Буянова М. И. «Беседы по детской психиатрии».

Немного истории

После основополагающих работ Карла Людвига Кальбаума (1828-1899) о кататонии классики психиатрии (Э. Крепелин, В. Маньян и др.) относили мутизм в основном к кругу кататонических нарушений; подобная тенденция долгое время была более всего распространена в медицине немецкоязычных стран. Примерно в это время началось интенсивное изучение мутизма во Франции, там его чаще всего рассматривали в рамках истерии; это было связано с традицией, идущей от Жана-Мартена Шарко, который описал мутизм, как одно из проявлений истерического невроза (1878). Пациенты Ж-М. Шарко утверждали, что после волнения или душевного потрясения у них как бы отключалась, исчезала речь, но они в этом состоянии понимали обращенную речь, выполняли все инструкции и легко описывали на бумаге то, что они переживали в этот момент. У некоторых таких больных мутизм чередовался с афонией; при последней, вследствие психических травм и волнений, исчезал лишь голос, а внутренняя речь оставалась нетронутой. При истерическом мутизме нарушалось не звукообразование, а отключалась речь, «будто ее и не было». Такое разграничение истерического мутизма и истерической афонии сохраняется до наших дней.

Конечно, отдельные клинические проявления истерического мутизма у взрослых описывались задолго до Ж.-М. Шарко. Например, в одной из первых отечественных работ по истории, принадлежащей Касьяну Осиповичу Ягельскому (это была диссертация «Об истерической болезни», защищенная в 1765 году в Лейпциге), описывался истерический мутизм, как один из симптомов истерического расстройства.

М. В. Соловьева (1939) упоминает в качестве одного из родоначальников более дифференцированного подхода к проблеме мутизма французского ученого Флоренвиля, который в 1910 году, подразделил последний на «абсолютный, относительный, добровольный и недобровольный». Такое деление основывается на степени глубины поражения речи, его длительности и участии в его оформлении волевых процессов. При «добровольном» мутизме больной не говорит из-за каприза, упрямства, в знак протеста. При «недобровольном» мутизме имеется, по Флоренвилю, абулия и заторможенность всех функций. «Относительный и абсолютный» мутизм это практически то, что позднее стало рассматриваться как элективный и тотальный мутизм.

В том же 1910 году американские исследователи Ch. Darrow and Salomon описали мутизм как проявление реакции протеста у психопатических личностей. Эту работу (вместе с исследованием, проведенным Флоренвилем), по-видимому, можно считать одной из самых первых, в которой сделана попытка выйти за пределы альтернативы: психотический или истерический мутизм. Однако еще многие десятилетия психиатрия будет в основном рассматривать мутизм только как проявление тяжелой истерии, галлюцинаций или бреда. И только в середине XX века вплотную подойдут к выделению особой формы мутизма, обусловленной сверхценными переживаниями, лежащими в основе патохарактерологических или психопатических реакций протеста.

Клинический опыт, накопленный психиатрами разных стран во время первой мировой войны, способствовал выделению и описанию многих новых форм нервно-психической патологии. Впрочем, проблеме мутизма в эти годы посвящены лишь единичные работы (С. Me. Dowall, 1918), в которых описывался, главным образом, истерический мутизм у военнослужащих.

Значительным вкладом в изучение истерического мутизма была уже упоминавшаяся известная работа Эрнеста Кречмера (1888-1964) «Об истерии», рассматривающая мутизм как одну из разновидностей защитных реакций («мнимая смерть»). По Э. Кречмеру, в рамках сильных аффектов или в ситуациях, угрожающих престижу личности, ее самооценки, могут быть приведены в действие филогенетически более древние формы реакций, в результате чего возможны самые разнообразные психические расстройства, в том числе и мутизм.

С середины 20-х годов XX столетия в психиатрии начинает становиться популярной психоаналитическая концепция, которая отражается и на трактовке мутизма. С 1927 года стали публиковаться работы известного французского психиатра Жоржа Эйера с сотрудниками, в которых предпринимались попытки углубленно изучить детский мутизм. В частности, J. Heuyer et Morgenstern (1927) описали мутизм у 9-летнего мальчика, страдавшего наследственным нарушением мышечной системы и судорожными припадками, с позиций классического психоанализа: мальчик стремится обладать (и физически, и чисто умозрительно) матерью, его отец ему в этом мешает, в присутствии отца сын вначале замолкает, а затем вообще не говорит. В течение 3-х месяцев больного лечат от мутизма, проводят ему психотерапевтические сеансы успокоения, равнодушия и снисхождения к отцу — пациент излечивается.

Хотя эта работа и пропитана психоаналитическим духом, но в ней уже видны зачатки того, что в дальнейшем привлекало к себе внимание исследователей мутизма: очень часто мутизм — это реакция пассивного протеста личности на различные психические вредности. Не важно, против чего протестует больной, важно, что механизмом мутизма могут быть психологически понятные и более или менее сознательные реакции протеста.

Статья J. Heuyer et Morgenstern привлекла к себе внимание лишь в последнее время, когда М. И. Буянов, Е. И. Кириченко, Л. А. Каганская стали искать истоки многих тенденций, появившихся в последние десятилетия: в 20-е же годы эта работа французских детских врачей утонула в море психоаналитических публикаций и на нее мало кто обратил внимания. В последующем Жорж Эйер и его сотрудники неоднократно возвращались к проблеме мутизма, но уже с других, более клинических и реалистических позиций, в частности, с позиции разрабатывавшегося во Франции и в других странах учения о реакциях оппозиции.

В 1932 году вышла статья Н. Heinze, в которой приводится описание 3-х «добровольно молчащих детей». Автор пытается анализировать личностные особенности описанных детей, предрасполагающие к возникновению «добровольного» мутизма. К этим особенностям Н. Heinze относит: повышенную чувствительность, отсутствие активности и инициативы, упрямство, капризность, колебания настроения, инфантилизм. Вслед за Августом Гомбургером (1926), он считает, что такие дети готовы противиться всякой новой ситуации, новой нагрузке, страшатся перемены обстановки. Это, наряду с инфантилизмом, способствует возникновению проявлений «добровольного» мутизма.

Большая заслуга в изучении проблемы мутизма принадлежит выдающемуся швейцарскому детскому психиатру Морицу Трамеру (1882-1963). В 1934 году он проанализировал избирательный мутизм, возникавшего у нормально развивавшегося 7-летнего ребенка в ответ на помещение его в школу. Трамер одним из первых использовал термин «тотальный» и «элективный» мутизм, последним он предложил заменить термин «добровольный» мутизм. В более поздних работах М. Трамер рассматривал мутизм как «Fremdangst» (страх перед чужими), но трактует его как задержанный, архаический, оборонительный рефлекс. Предрасполагающими к мутизму факторами он считал наследственную отягощенность психическими заболеваниями и своеобразие характерологических черт у родителей и детей, заболевших мутизмом: пугливость, ранимость, несамостоятельность. Ценным с современных позиций динамического подхода к пограничным нарушениям представляется мысль М. Трамера о возможности фиксации инфантильных и астенических черт характера у таких больных. Отрицательные аффекты у детей, больных мутизмом, могут усиливать преморбидные свойства личности и способствовать их закреплению в более старшем возрасте. М. Трамер подчеркивал, что элективный мутизм является расстройством, преимущественно встречающимся до 10-летнего возраста.

Среди исследований, проведенных в середине XX столетия, заслуживают внимания работы М. В. Соловьевой (1939, 1951), наиболее полно и глубоко освещающие разные аспекты проблемы мутизма в детском возрасте. Элективный мутизм рассматривается автором как проявление своеобразного невроза. Мутизм возникает у детей под влиянием острой или подострой психической травмы или как особенность личностного реагирования у детей со своеобразным складом характера. Среди неблагоприятных факторов особое значение она придает интеллектуальной и речевой неполноценности. М. В. Соловьева подчеркивает роль воспитания и среды для возникновения мутизма у детей. Ею сформулирован ряд критериев дифференциальной диагностики с психотическим (шизофреническим) мутизмом. Решающее значение, по ее мнению, имеет характер мутизма и оценка динамики синдрома мутизма и личностных особенностей.

Большое внимание уделяет описанию мутизма В. П. Кудрявцева (1956). Она считала, что при сильных психических переживаниях у ребенка может произойти полное торможение уже развившейся речи. Ею приводятся наблюдение случаев мутизма у детей, переживших психические потрясения в военные годы.

Обращает на себя внимание работа А. Вебера (1950) об элективном мутизме, рассматривающая мутизм как регресс на более раннем этапе социально-психологических связей под влиянием неспособности личности установить нужный контакт. А. Вебер трактует мутизм как «сверхнормальную», сильную симбиотическую привязанность к матери и склонность к оральному торможению. Он выделяет «простой реактивный» и «психоневротический» мутизм. Под «простым реактивным» понимается непосредственная ступорозная реакция на актуальные переживания испуга или тревоги. В основе «психоневротического мутизма» лежит аномальная переработка пережитого. Но в обоих случаях автор видит регрессивную невротическую динамику (парциальный механизм «мнимой смерти»). По мнению А. Вебера, психика детей со склонностью к мутизму характеризуется в большинстве случаев депрессивным настроением, робостью, впечатлительностью, склонностью к разнообразной повышенной тормозимости. Частичная или общая интеллектуальная и психомоторная отсталость могут явиться предпосылкой для этой формы невротической реакции.

В конце 50-х годов в Чехословакии был опубликован ряд работ, обобщающих результаты изучения непсихотического мутизма в детском возрасте. Речь идет о статье Р. Неснидаловой (1957), обсуждающей 7 случаев избирательного мутизма, и о статье Л. Черны и Я. Мечиржа (1957). Они изучили 35 больных, находившихся на стационарном лечении. Это были 19 мальчиков и 16 девочек в возрасте от 4-х до 11 лет, в основном городские дети, большинство из которых родились от родителей, имевших многочисленные нарушения поведения, речи, интеллекта. У 3-х больных была диагностирована олигофрения в степени дебильности, у 10 имелось незначительное снижение интеллекта, не достигавшее степени дебильности. Остальные дети были интеллектуально полноценны. Типичным для большинства детей были тревожность, пугливость, нерешительность, заторможенность в незнакомой обстановке, часто отмечались реакции протеста, нарушение сна и аппетита и т. д. Основная масса обследуемых больных заболела в возрасте от 5 до 8 лет.

Авторы приводят катамнестические данные, согласно которым через 2-3 года после выписки из стационара 27 бывших пациентов говорили без явных затруднений и были практически здоровы, состояние 3-х больных осталось без изменений, а об остальных не удалось получить сведений (примерно такие же катамнестические данные приводит и В. Lorand (1960): из 11 пациентов с мутизмом через 5-8 лет здоровыми были 7, а у остальных констатировалось явное улучшение). Л. Черны и И. Мечирж отмечают, что доля медикаментов в общем комплексе лечения пациентов была невелика, главное внимание уделялось различным вариантам психотерапии и в первую очередь игровой психотерапии, коллективным занятиям в школе.

Авторы пытались классифицировать мутизм по разным признакам. По интенсивности появления мутизма они подразделяют его: на ситуационный (кратковременный) и постоянный элективный (в условиях какой-либо ситуации), а также тотальный. По длительности проявлений выделяются транзиторный и континуальный мутизм. Механизмы неэндогенного мутизма, по L. Сегпу и J. Mecir, могут быть невротические и психотические (в рамках реактивных психозов): авторы считают, что лучшим способом профилактики непсихотического мутизма является ознакомление педагогов и воспитателей с существом этой проблемы. С такими детьми следует заниматься еще с 4-5-летнего возраста, для того чтобы ко времени поступления в школу ликвидировать некоторые из их личностных особенностей («боязнь всего нового и парализацию речевых центров в присутствии незнакомых людей»).

Кучера-Мудр (цит. по Т. П. Симеон, 1958) на основании изучения 5 детей с психогенным мутизмом выделяет 3 клинических варианта элективного мутизма:
1) элективный мутизм как примитивная реакция защиты у интеллектуально сниженного ребенка с чертами повышенной тормозимости;
2) элективный мутизм как переходная стадия от тотального истерического мутизма к полному выздоровлению;
3) элективный мутизм как «частный случай истерии страха, т. е. фобического избегания слов, в границах которого концентрируется конфликт».

Т. П. Симеон (1958) рассматривает мутизм как «нечасто» встречающееся затяжное невротическое состояние, возникающее под влиянием сверхсильных для ребенка психогенных раздражителей. Важное значение она придает органически измененной почве, на которой часто возникает мутизм у детей. Подходя к неврозам с позиций нейрофизиологического учения И. П. Павлова, Т. П. Симеон подчеркивает роль патологического торможения, развивающегося в коре больших полушарий под влиянием психической травмы и захватывающего речевой анализатор. Распространением торможения и его инертностью она объясняет наличие в клинической картине мутизма других психопатологических проявлений: общей двигательной заторможенности, боязливости, длительной фиксации мутизма.

Для преодоления этого вида дисграфии существует единственно надежный путь — воспитание четкой слуховой дифференциации не различаемых на слух звуков. Пока это не достигнуто, ребенок будет продолжать писать наугад. Поэтому необходимо любыми способами довести до его сознания разницу в звучании звуков путем возможно более яркого ее подчеркивания. Для этой цели на первом этапе удобнее всего отождествить эти звуки со звуками окружающей природы. Например, звук Ш напоминает шум леса, а Ж — жужжание жука. Обращается внимание и на то, что первый из этих звуков произносится шепотом, а второй — с участием голоса. Ребенку предоставляется возможность многократного прослушивания этих звучаний — до достижения их полного различения. После этого дифференцируются речевые звуки Ш и Ж, которые сразу связываются с буквами.

В дальнейшем ребенку предлагаются самые разнообразные упражнения, направленные на различение названных звуков.
Например:

• называние ребенком слов со звуками Ш и Ж;
• показ буквы Ш или Ж в ответ на произносимое взрослым слово с соответствующим звуком;
• называние ребенком пропущенной в слове буквы Ш или Ж (КО…КА, КО…А, ЛО…ЕЧКА, ДУ…, ПО…АР); в дальнейшем подобные упражнения проводятся и в письменной форме.
• раскладывание под буквами Ш и Ж картинок, в названиях которых содержатся соответствующие звуки (типа ШАПКА, ШАРФ, ЖИЛЕТ, ЖАКЕТ, ШУБА, ЛАНДЫШ, ПОЖАР);

Должное внимание следует уделять и специальным упражнениям в фонематическом анализе слов, включающих не дифференцируемые ребенком звуки. Например, ему предлагается определить, перед каким звуком (или после какого звука) слышится в слове Ш или Ж; предлагается придумать слово, в котором звук Ш (или Ж) находится на первом (втором, третьем или последнем) месте и т. п.

Работая над преодолением акустической дисграфии, особое внимание надо обратить на воспитание слуховой дифференциации твердых-мягких и звонких-глухих согласных. Отсутствие такой дифференциации не только приводит к буквенным заменам на письме, но и препятствует усвоению целого ряда грамматических правил. В частности, ребенок, не дифференцирующий на слух мягкие и твердые согласные, не сможет овладеть правилами обозначения мягкости согласных на письме — для него всегда будет сомнительно, надо ли писать мягкий знак в словах типа ДЕНЬ и ДЕНЬКИ и какая буква (А или Я) должна быть написана, например, после Л в слове ЛАМПА. То же самое и со звонкими и глухими согласными. Если ребенок не различает их на слух, то он не сможет овладеть правилом правописания «сомнительных согласных» в конце и в середине слов (в словах типа ГРИБ и ГРИБКИ), а также правилом правописания многих приставок (в словах типа РАЗБЕЖАЛСЯ и РАСПИСАЛСЯ). Даже изменив слово ГРИБ таким образом, чтобы сомнительная согласная была ясно слышна (ГРИБЫ), ребенок все равно не избавится от сомнений при его написании, поскольку он не сможет уловить никакой разницы в звучаниях ГРИБЫ и ГРИПЫ.
Вся проводимая с ребенком работа по слуховой дифференциации звуков обязательно должна сопровождаться письменными упражнениями. Это могут быть предупредительные диктовки, запись придуманных ребенком слов с дифференцируемыми звуками, вставка пропущенных «сомнительных» букв и т. п. Все эти упражнения окончательно закрепят навык безошибочного различения звуков и правильного выбора букв, что и будет свидетельствовать о преодолении данного вида дисграфии