Точно так же, называя какой-то предмет удобным для себя комплексом звуков (ляля, коко, тита и пр.), малыш произносит не название отдельного предмета, а целую фразу, в которой есть и отношение, и желание, и действие с этим предметом. Но устойчивая связь конкретных звуков с определенным предметом или предметным действием свидетельствует о том, что это уже не просто детский лепет, а первое слово ребенка. Правда, это слово может существовать и быть понято только в совершенно конкретной наглядной ситуации. Очень важное отличие слова от любых других знаков, в частности, тех, которые используют животные, состоит в том, что оно само по себе не имеет ничего общего с тем предметом, который оно обозначает. Оно не содержит в себе ни одного из признаков обозначаемой вещи: ни цвета, ни размера, ни формы. Именно поэтому слово может существовать отдельно от своего значения. Правда, в истории языкознания с давних времен до наших дней снова и снова возникали гипотезы о звукоподражательном происхождении слов. (Современные психолингвисты называют это проблемой «звукового символизма».) Однако все попытки вывести название какой-либо вещи из ее вида, формы или запаха кончались ничем. Вряд ли кто-нибудь будет серьезно настаивать на том, что буква Д похожа на домик, поэтому дом назвали домом. Или что курицу назвали курицей, потому что она произносит «ко-ко-ко». Звучание слов человеческой речи не должно и не может отражать обозначаемые действия, звуки, предметы. Именно эта «свобода» слова от того, что оно обозначает, создает возможность самостоятельной жизни слова, и образования их бесчисленных сочетаний. Как из трех десятков букв, ничего не значащих самих по себе, можно построить до миллиона слов, так благодаря определенным правилам сочетания слов из них можно образовать число предложений, превосходящее число атомов во Вселенной, несущих безграничную информацию о мыслях, чувствах, явлениях.

Между тем первые слова ребенка такой свободой еще не обладают. Они поначалу настолько слиты с предметами, что отделение их от предмета требует специальных усилий. Ребенок может назвать только тот предмет, который он видит перед собой, только то действие, которое он осуществляет сейчас же. Он может сказать «ляля», только если видит куклу; «ав» — если встретит на улице собаку. Говорить о кукле или собаке, не воспринимая их в данный момент, он (в 1—2 года) еще не умеет. Потому что слово еще не отделимо от предмета. Оно является его неотъемлемым свойством, качеством, признаком и без этого предмет существовать не может. То, что предмет, находящийся перед ним на столе, называется «тарелкой» так же естественно, как то, что этот предмет круглый, белый и из него надо есть кашу. Это слияние слова с предметом важная, но не единственная характеристика первых слов ребенка.

Даже самые первые слова ребенка — это уже не просто названия отдельных предметов, но своего рода обобщения целого класса предметов или явлений. Правда, обобщения совсем не такие, как у взрослых. Дети могут называть одним и тем же словом совершенно различные и, казалось бы, совсем не похожие друг на друга предметы. Например, словом «кика» малыш может называть и кошку, и мех на своем пальтишке, и мамины волосы, и варежки, и плюшевого мишку. С точки зрения взрослого, в этих вещах нет ничего общего. Но для малыша все они теплые, мягкие и приятные, как киса, поэтому все они — «кика». Для взрослого этот признак «мягкости» в окружающих предметах совершенно неважен. А для малыша это может быть главным, потому что в своих первых обобщениях он руководствуется прежде всего непосредственным ощущением.

Непонятность речи маленького ребенка для взрослых во многом связана с тем, что дети обобщают окружающие предметы по признакам, совершенно неведомым для взрослых, и докопаться, почему вдруг малыш называет ботинки «тяпа», а воду в ванне «лока», бывает не просто. Но возможно. Можно вспомнить, что словом «тяпа» он называет носочки, валенки, колготки и все что одевается на ноги, так же как тапочки. А в ванне, когда-то он купался, играя с детской пластмассовой лодочкой, и ему было так интересно, что с тех пор все, что связано с купанием, стало называться именем лодочки («лока»). Портфель, шляпа, очки могут называться «папа», потому что они принадлежат папе. Неожиданность и разнообразие признаков, по которым дети обобщают самые разные предметы, уже давно привлекают к себе ученых. Среди этих признаков и цвет, и форма, и назначение предмета, и место встречи с ним, и даже принадлежность какому-то человеку. Но все эти признаки внешние, ощутимые, их можно увидеть, потрогать, связать с радостным или тревожным впечатлением. Получается, что даже самые первые попытки ребенка заговорить приводят к тому, что слово начинает отделяться от предмета и само становится своеобразным предметом, с которым пробует действовать малыш.

Комментарии запрещены.